Прогуливаясь в ТРЦ "Дафи", Полина пыталась приобщить социум к детскому алкоголизму, воровала продукты и пиарила, уже и без того известную, марку одежды "Adidas".

Dress: New look
Shoes: Centro

Место, что пропитано слезами.
Где решаются множество судеб.
Место, что в который раз меж нами -
Мой вокзал по-прежнему люден.

Все как раньше - немые платформы,
На платформах красная плитка,
Проводник, что бурчит в униформе.
Не зайти, не решиться попытка.

Тот же ветер, та дрожь проберает,
Те часы, что совсем равнодушно
Дорогие секунды считают,
Пассажиры заходят послушно.

И диспетчер опять отчеканит,
Мол пора уже, трогайся поезд.
Позади время слез и прощаний.
Завершилась еще одна повесть.

Поезд, поезд, забрал ты не мало,
Ты увозишь всю душу частями.
Я осталась стоять у вокзала,
Километры теперь между нами.

Ничто не вечно. Скоро все пройдет.
И превратится в пепел обязательно.
Всплывет.
Всплывет другим и лишь
Оставит глубокую вмятину.

И кто-то будет так же, как и мы.
Пройдет всю жизнь по бывшему сценарию
Умрет.
Умрет, засохнет не вдруг
Подобно сухому гербарию.

А время лишь развеет, словно пыль.
И все растает новыми этапами.
Пройдет.
Ничто не вечно.
Scriptum еpitaphium.

У нас ведь самая хорошая страна!
Одна на всех родная Украина.
И кто, скажи мне, виноват,
Что мы скатились прямиком в руину?
Скажи мне, кто купил тот суд,
Что судит вместо вора человека,
Который в жизни, кроме слова "труд"
Не знал другого, хоть прожил пол века?
Скажи мне, почему, набив карман,
Сидят и жрут, насколько хватит места,
Те люди, что клялись всем нам,
Что будут до конца с народом вместе?
И почему все можно здесь купить
И все продать за жалкие бумажки?
И те, кто должен браво бережить
Гребут все деньги мигом под фуражку.
А ведь у нас прекрасная страна,
Ее ведь протят только сами люди.
А ведь она действительно одна,
И сколько так делить ее мы будем?
А если все делить между собой,
То нас поделит кто-то и не спросит.
Пойдет и по костям, и на пробой,
И догорать на куче пепла бросит.

Темная комната, угол родной.
Дымом пропитаны старые шторы.
Ей уже было почти все-равно.
Встать тяжело. Больше нету опоры.
Дымка из пепла стелила окно,
Бледная, слабая, еле живая.
Не шевелилась, лишь тонкой рукой
Пальцы продрогшие редко сжимала.
Старые шрамы на левой руке
Снова саднили и жгли так знакомо.
Слышались чьи-то шаги вдалеке.
Ветер холодный подул невесомо.
Ватные ноги рукой обняла,
Скоро три года и скоро семнадцать.
Старые стены не дарят тепла.
Но продолжает в тот угол вжиматься.
Пульс участился, в глазах все плыло,
Где эйфория желанная? Скоро?
Темная комната, угол родной.
Дымом пропитаны старые шторы

Нитка противная рвется напряжно.
Вечная, длинная, крепкая дрянь.
Важное раньше не есть уже важным.
Преодаленная тонкая грань.
Ты покалеченый? Похуй всем, знаешь ли.
Морда в грязи - неотъемная часть.
Руки холодные душу отдраяли,
Как обрести над содеяным власть?
Но эвтоназия действует медленно,
Так изощренно, так мастерски бъет.
Сколько дерьма, скажи мне, уже съедено?
Бывшее-сгнившее наоборот

Лежа на каменной плите, я глотала горький воздух. Горячая кровь все еще циркулировала во мне. Среди гробовой тишины можно было расслышать стук сердца. Неужели это все? Хочется просто раствориться, уйти от этого, но организм продолжает боротся. Каждое прикосновение больно обжигает кожу, при этом оставляя багровый кровоподтек. Раздробленные кости, содрагаясь, нервно пульсировали. Я продолжала жить. Поблизи раздались глухие шаги. Сквозь туманное восприятие, я увидела силуэт человека. Глупо было надеяться на помощь, но какая-то неутраченная часть души трепетала, ожидая чего-то хорошего. Хотя что уже могло быть хорошо? Вместо ожидаемой помощи я почувствовала удар по почкам. Перевернувшись по-инерции я закричала из последних сил: агония.. Букет ощущений завершила затушеная сигарета о плече. Кричать небыло сил.. Да и что там, я уже настолько привыкла к собственному несовершенству, что даже мой охрипший голос не казался мне отвратительным. Было нужно смириться - я смирилась. Надеюсь, на этом все.

А помнишь как на берегу сидели мы, камни кидая?
Ты помнишь, несли мы пургу, о чем-то далеком мечтая.
А я все боялась медуз, хоть море любила до боли.
А ты все ругалась о том, что волосы липкие в соли.

Шло время, и кто-то ушел. Но ты же со мною осталась.
Хотя не мне плохо одной, помочь как могла ты пыталась.
Держались с тобой из всех сил, достойно держались, не спорю.
Когда упустили момент, и вырвалось что-то на волю?

Тогда в ход пошел едкий дым, травились с тобою на пару.
Тогда, когда было другим плевать, плелись по тратуару.
А после, ты помнишь, как мы удары людей запивали,
А там где-то недалеко и радужка уже чуть стала.

Друг мой, скажу, мы в дерьме! По уши в дерьме, я не спорю.
Засели так крепко на дне, и хватит подняться нам воли?
И, знаешь, как будет уже, так будет - мы это не скроем.
Ведь держишься ты, держусь я, пока идем рядом с тобою.